В связи с кратким обзором политической истории
алтайских племен необходимо рассмотреть вопрос об этническом
происхождении алтайцев.
Проблема этногенеза тюркоязычных племен Алтая в этнографии народов
Сибири относится к числу наиболее трудных и неразработанных. Несмотря на
то, что Алтай с давних пор привлекал внимание ученых, его истории
коснулись только два ученых — В. В. Радлов и Н. А. Аристов, и то не
специально, а, можно сказать, попутно. В. В. Радлов высказал мнение, что
Алтай является древнейшей родиной тюркских племен, и полагал, что
изучение тюркоязычных племен Алтая, которому он посвятил ряд лет, может
пролить свет на вопрос о происхождении тюрков вообще и их быта в древний
период. Другой исследователь, Н. А. Аристов, также исходил из того, что
Алтай является прародиной тюрков вообще. Рассматривая происхождение и
этнический состав всех тюркских племен и народностей, он уделил
некоторое внимание и южно-сибирским тюркским племенам, в том числе
алтайцам, как южным, так и северным. Н. А. Аристов высказал
предположение, что южные алтайцы являются потомками гаогюйских племен,
именовавшихся в китайских источниках также термином «теле». Относительно
северных алтайцев он поддержал мнение Радлова, что это отуреченные
енисейские остяки (кеты) и самоеды.
Отсюда следует, что попытка выяснить специально происхождение
алтайцев предпринимается по существу впервые. Я делаю это вопреки
пессимистическому утверждению В. Радлова: «Едва ли окажется когда-либо
возможным разрешить вопрос о происхождении древнейших обитателей
Сибири». Приведенное мнение крупного специалиста навеяно бессилием
буржуазной науки в решении сложных и трудных исторических проблем.
Решение таких задач по силам только советской исторической науке,
вооруженной методом диалектического материализма, опирающейся на
гениальные исследования классиков марксизма. Особенно большой вклад в
изучение проблем этногенеза внес своими исследованиями И. В. Сталин. Его
труды по национальному вопросу, учение о нации и особенно новый труд
«Марксизм и вопросы языкознания» заложили прочную теоретическую основу
для разработки вопросов происхождения того или иного народа. Напомним
такие плодотворные творческие идеи и положения И. В. Сталина, как определение процесса исторического развития языка от
языков родовых к языкам племенным, от языков племенных к языкам
народностей и от языков народностей к языкам национальным; указание на
необходимость изучать язык «в неразрывной связи с историей общества, с
историей народа, которому принадлежит изучаемый язык и который является
творцом и носителем этого языка», на то, что в процессе исторического
развития племена и народности дробились и расходились, смешивались и
скрещивались, на характер скрещивания языков, когда один из языков
выходит победителем, и др. Опираясь на идейно-теоретическое богатство
классиков марксизма, советские этнографы и историки разработали не
только методологию, но и методику этногенетических исследований. Одним
из основных достижений в этом отношении нужно признать комплексное
привлечение различных исторических источников: лингвистических,
археологических, этнографических, антропологических, письменных,
фольклорных, данных топонимики и т. д. Только всестороннее использование
различных исторических источников дает прочную фактическую основу для
решения вопросов о происхождении того или иного народа и позволяет при
помощи научного исторического анализа выяснить эти трудные и сложные
вопросы.
Выяснение вопросов происхождения алтайцев целесообразно вести
раздельно по двум крупным группам (определяемым по географическому
признаку): южной и северной, так как между ними существуют весьма резкие
.различия по языку, культуре и быту, а также и в антропологическом
типе.
К южной группе относятся собственно алтайцы, теленгиты, телесы; к
северной — шорцы, челканцы, кумандинцы и тубалары, хотя среди последних в
языке и в особенностях культуры и быта, да и в антропологическом типе,
прослеживаются отдельные элементы, характерные и для южной группы
алтайцев. Это можно объяснить географическим положением тубаларов,
находящихся на границе между северными и южными алтайцами, что
способствовало возникновению культурно-исторических связей и смешению
тубаларов с южными алтайцами.
Общеизвестно, что южные алтайцы в лингвистических классификациях
тюркских языков относятся к той группе, в которую входят также киргизы,
казахи, часть узбеков (поселившаяся на территории современного
Узбекистана в связи с распадом Улуса Джучия в начале XVI в., при
Шейбани-хане, и до революции часто называвшаяся кочевыми узбеками),
башкиры, тобольские и барабинские татары и др.Эта группа тюркских языков именуется северо-западной, или кыпчакской,
вследствие того, что современные тюркоязычные народности, говорящие на
языках и диалектах данной группы, по своему языковому происхождению
связаны с тюркоязычными племенами и народностями, входившими в
политическое объединение под главенством кыпчаков — половцев русских
летописей, или команов византийских письменных источников. Северные
алтайцы по признакам, положенным в основу классификации, относятся к
другой, так называемой северо-восточной группе тюркских языков, которую
по основному ее языку именуют еще уйгурской.
Различия в формах хозяйства, культуры и быта южной и северной групп
алтайцев весьма велики. Этнографическое своеобразие южных -и северных
алтайцев сложилось на различной материальной основе и в различных
географических условиях (в пределах Горного Алтая). Этнографические
особенности культуры и быта южных алтайцев выросли, как мы видели, на
базе кочевого и полукочевого пастбищного скотоводства, в то время как у
северных алтайцев они вырабатывались в течение многих столетий на основе
пешей охоты на зверя, таежного рыболовства, мотыжного земледелия и
собирания диких съедобных растений. У южной и северной групп алтайцев
наблюдается резкое различие в форме, конструкции и материале жилища и
одежды, в характере и способе приготовления пищи, в средствах
передвижения, в устном народном творчестве и изобразительном искусстве, в
нравах и обычаях, в обрядах и культе.
Наконец не вызывают сомнения и большие антропологические различия
между южной и северной группами алтайцев. Южные алтайцы, так же как
тувинцы, буряты, монголы, якуты, относятся нашими советскими
антропологами к наиболее монголоидной, так называемой
цен-тральноазиатской, группе населения Сибири. У северных алтайцев
мон-голоидность основных антропологических признаков выражена гораздо
слабее; у них наличествуют европеоидные признаки; они относятся, вместе с
рядом угорских и самодийских народностей, к уральской группе. Таким
образом северные алтайцы, особенно шорцы и кумандинцы, по измерительным и
описательным признакам обнаруживают общность антропологического типа не
с южными алтайцами, а с обскими уграми — хантами и манси. Следовательно, раздельное рассмотрение вопросов происхождения и
этнического состава южных и северных алтайцев отнюдь не диктуется
удобством научного анализа, а является необходимым по существу.
Наиболее ранние данные о физическом типе древнейших насельников
Горного Алтая дает палеоантропологический материал из древнейших
алтайских погребений. Он свидетельствует, что во II и I тысячелетиях до
н. э. на Алтае жило население древнего европеоидного облика, резко
отличное от монголоидного физического типа современных южных алтайцев.
По физическому типу и общности культуры эти древнейшие насельники были
родственны населению Минусинской котловины и, видимо, относились к той
группе племен, которые в китайских источниках именовались динлинскими.
Известное фундаментальное исследование С. В. Киселева «Древняя история
южной Сибири» на большом археологическом, в том числе и
палеоантропологическом, материале вполне убедительно решает вопрос о
физическом типе и характере культуры динлмнов.
Проникновение монголоидного физического типа в Горный Алтай относится
к середине I тысячелетия до н. э. Оно усилилось, видимо, с гуннского
времени. Есть все основания предполагать, что монголоидное население,
проникавшее в Алтай, как об этом говорят археологические памятники,
через Туву и северо-западную Монголию, было преимущественно
тюркоязычным, что совершенно бесспорно уже для VI в. н. э.
Палеоантропологический материал дает полную возможность зафиксировать
физическое смешение монголоидных пришельцев с динлинскими племенами.
Скрещение монголоидных племен с местными динлинами, разумеется, не
ограничивалось физическим смешением. Наоборот, в большей степени оно
проявлялось в отношении культуры и языка. Нет никакого сомнения в том,
что уже в первых веках нашей эры тюркские языки на Алтае оказались
победителями. Кроме того, анализ археологических памятников Алтая
последних веков I тысячелетия до н. э. и первых веков н. э.
устанавливает для этого периода наличие культурных связей и контакта
алтайских племен с кочевническим населением Средней Азии, видимо с
массагетскими племенами (юэджи китайских источников) и племенами,
обитавшими на территории степей современной западной Сибири, Семиречья,
южного Приуралья. Необходимо предположить и взаимное смешение тех и
других, что, конечно, влияло на этнический состав населения Алтая и
усложнялЮ его.Следовательно, уже наиболее ранние данные об этническом составе
древних алтайцев свидетельствуют об их сложном и разнородном
происхождении и не подтверждают предположения об этнической чистоте
тюрков Алтая, как не подтверждают и другого предположения, высказанного
Радловым, что Алтай является прародиной тюрков, поскольку, согласно
антропологическим данным, монголоидные тюрки лишь постепенно сменяют
местные динлинские племена.
Господство монголоидного физического типа в Горном Алтае
устанавливается только в первые века нашей эры, что вполне согласуется
со свидетельством китайских летописных источников об обитании на Алтае
тюркоязычных племен (теле, тугю, кыпчаки и т. д.). Этнический состав
населения Горного Алтая становится известным с VI в., когда возникает
тюркский каганат. Происхождение последнего связано с тюрко-язычными
племенами Алтая, которые, по данным китайских летописей, входили в две
большие группы: теле и тугю. Оба приведенных термина обозначают
собирательное название для группировок алтайских племен.
Из них тугю, как сказано, создали новое военно-административное
объединение, первым каганом которого был Тумынь. Военно-административный
и политический центр тюркского каганата вскоре же был перенесен в
Монголию. Узкие горные долины и степи Алтая, бедные зимними пастбищами,
не могли обеспечить содержание огромных стад многочисленной кочевой
знати тюркского каганата. Обширные степи Монголии были более подходящими
для этого. Вероятно, именно этим и объясняется то обстоятельство, что
местопребывание господствующей и правящей аристократической верхушки
больших, но обычно временных военно-административных объединений
кочевников в восточной части Центральной Азии как до тюркского каганата,
так и после него находилось преимущественно в Монголии.
Тюркоязычные племена Алтая и прилегающих к нему районов, составившие
ядро тюркского каганата, не представляли единой народности, а отличались
довольно пестрым этническим составом, причем непостоянным и довольно
неустойчивым. Этнический состав алтайских тюрков не мог быть устойчивым в
тех исторических условиях, ибо этому препятствовали прежде всего
отсутствие экономической общности, прочной государственной власти и
кочевой быт. Будучи объединены общей политической властью тюркских
каганов, племена Алтая и прилегающих к нему районов, входившие в
объединение «тюрк», по существу жили своей обособленной жизнью. Они говорили на собственных языках и диалектах, — правда, родственных
между собой, — и имели собственные этнические наименования; кроме того,
они различались в отношении некоторых обычаев и религиозных обрядов.
Наконец они часто находились во враждебных отношениях, совершая взаимно
вооруженные набеги с целью захвата добычи и пленников. О взаимных
вооруженных набегах племен теле и тугю неоднократно говорится в
китайских источниках. Организация походов, набегов с целью грабежа и
захвата пленных составляла основу политики кочевой аристократии
тюркского каганата, как и других подобных военно-административных
объединений кочевников. В этих условиях в различных частях тюркского
каганата постоянно возникали и распадались (в зависимости от успехов или
неудач организаторов) временные мелкие и крупные группировки различных
племен и родов, отражавшие стремление кочевой верхушки к захвату
богатств и власти. Но это также приводило к тому, что различные племена и
роды (или группировки их) постоянно дробились и расходились,
смешивались и скрещивались. Возникновение и распадение таких временных
родо-племенных объединений облегчалось простотой производственной
структуры и экономической жизни кочевников, о чем сказано выше.
Обращаясь к выявлению этнического состава алтайцев периода тюркского
каганата, необходимо иметь в виду прежде всего динлинский этнический
элемент. Динлины, если применить это название китайской летописи к
дотюркскому населению Алтая, с течением времени совершенно
ассимилировались в среде тюркоязычных алтайских племен, утратив свой
язык и восприняв тюркский. Однако динлинские племена внесли в
монголоидную по антропологическому признаку среду тюрков Алтая черты
своего европеоидного физического типа. Эти черты до сего времени
проявляются у отдельных алтайцев и хакасов, среди которых встречаются
светловолосые и светлоглазые типы. Таким образом динлинский этнический
компонент в среде алтайцев устанавливается не только по историческим, но
и по антропологическим данным.
Не может вызывать сомнения также и смешение тюркоязычных алтайских
кочевников с монголами. На это указывают, например, данные
древнетюркского языка, зафиксированного в енисейско-орхонских надписях, в
котором П.Пельо обнаружил отдельные монгольские лексические элементы (в титулах
и званиях аристократической верхушки тюрков), выраженные также и
грамматически (например употребление монгольского множественного числа).
Об этническом составе тюркоязычного населения Алтая и прилегающих к
нему районов имеются документальные известия прежде всего в
енисейско-орхонских каменописных памятниках древнетюркского языка, затем
в китайских династийных хрониках. В упомянутых надписях встречаются
этнонимы: тюрк, огуз, кыпчак, карлук, кыргыз, толес, тардуш,. тюргеш,
уйгур, чик, аз и др. В китайских летописях сообщаются наименования
отдельных племен и родов, входящих в объединения теле и др.Большинство
из перечисленных этнонимов сохранилось в родоплеменных названиях
современных алтайцев, являясь важнейшим свидетельством
историко-генетической связи их с тюркоязычным населением Алтая VI—VIII
вв.
Термин «тюрк» выступает в орхонских надписях как название
политического объединения, представляющего в этническом отношении
сложный конгломерат. В китайских источниках это название передано
термином «тугю» с указанием местообитания их в южном Алтае уже в первой
половине V в. В генеалогической легенде о происхождении тугю,
зафиксированной летописью, подчеркивается родственное происхождение
племен тугю. Эту легенду, как известно, удачно интерпретировал Н. А.
Аристов, связавший ее с этнонимами и топонимикой у современных алтайцев.
Эта легенда отражает также и некоторые особенности общественных и
семейных отношений (черты матриархата, минорат), религиозных
представлений и обрядов (тотемизм, магическое воздействие на погоду). Из
последних особенно интересно сопоставить умение старшего из братьев —
родоначальников тугю (родившегося от волчицы) вызывать ветры и дожди.
Этнографам хорошо известно, что до революции у южных алтайцев была
особая категория колдунов (ядачы), которым приписывалось умение вызывать
любую погоду при помощи камня «яда-таш».
Историко-культурное родство современных алтайцев с тюрками тугю
особенно хорошо устанавливается на археологическом и этнографическом
материале. Китайская летопись Тан-шу содержит описание быта тугю,
которое необходимо напомнить здесь в выдержках для сопоставления. «Обычаи тукюесцев: распускают волосы, левую полу наверху носят; живут
в палатках и войлочных юртах, переходят с места на место, смотря по
достатку в траве и воде; занимаются скотоводством и звериною ловлей;
питаются мясом, пьют кумыс; носят меховое и шерстяное одеяние. Из оружия
имеют: роговые луки со свистящими стрелами, латы, копья, -сабли и
палаши. Знамена с золотою волчьей головой. . . Искусно стреляют из лука с
лошади... Письмен (китайских, — Л. П.) не имеют. Количество требуемых
людей, лошадей, податей и скота считают по зарубкам на дереве. . . Тело
покойника полагают в палатке. Сыновья, внуки и родственники обоего пола
заколают лошадей и овец и, разложив перед палаткой, приносят в жертву. .
. Потом в избранный день берут лошадь, на которой покойник ездил, а
вещи, которые он употреблял, вместе с покойником сожигают, собирают
пепел- и зарывают в определенное время года...». Далее описываются
похороны богатого человека и указывается на обычай ставить при могиле
«нарисованный облик покойника» и камни по количеству убитых им врагов.
«Обыкновенно, если он убил одного человека, то ставят один камень. У
иных число таких камней простирается до ста и даже до тысячи. По
принесении овец и лошадей в жертву до единой вывешивают их головы на
вехах. . . По смерти отца, старших братьев и дядей по отце женятся на
мачехах, невестках и тетках. . . Буквы письма их походят на буквы народа
Ху. . . Пьют кобылий кумыс и упиваются допьяна. Поют песни, стоя лицом
друг к другу. Поклоняются духам, веруют в волхвов. . .».
Вещевой материал, добытый археологами из раскопок могильников
тюркского времени, рисует быт кочевников алтайских тугю теми же чертами,
что и летопись. Кроме скотоводства, бывшего основным занятием алтайских
тугю, о чем говорят костные остатки лошади, овцы, козы, верблюда, яка,
им были известны охота на зверя (изделия из рога марала, лося, горного
козла, обрывки меховой одежды, шкурок пушных зверей) и частично
земледелие (находки ручных каменных жерновов). О наличии у алтайских
тугю земледелия свидетельствуют также следы оросительных каналов. С. В.
Киселевым были обнаружены и следы плавки железной руды в южном Алтае.При исследовании алтайских могильников описываемого времени археологами обнаружено также захоронение покойника с трупосожжением.
Наконец археологический материал подтверждает сообщение китайской
летописи об обычае ставить каменные изображения покойника и камни у
могилы богача, о наличии перечисленного выше оружия: луков, свистящих
стрел, сабель и др.
В еще большей степени описание быта тугю китайской летописью
подтверждается этнографическими материалами по южным алтайцам,
относящимся к концу XIX и началу XX в. Южные алтайцы носили длиннополые
шубы, запахивающиеся левой полой наверх, и жили в войлочных юртах, но
волосы уже заплетали в косу. Они так же пасли скот зимой и летом на
пастбищах и охотились на зверя. Свистящие стрелы употреблялись ими при
охоте в глухих районах Алтая вплоть до революции. Данные о количестве
скота, долгах и т. п. они изображали зарубками на деревянных дощечках
(кере агаш). Питались южные алтайцы мясом и кумысом. Опьяняли себя
молочной самогонкой (ара-кой) и так же при угощении становились друг
против друга на одно колено и пели песни. Обычай жениться на вдовах,
оставшихся после старших братьев, был тоже широко распространен у южных
алтайцев.
Сохранилась и терминология родства, бытовавшая у южных алтайцев и
зафиксированная каменописными орхоно-енисейскими памятниками. К таким
терминам относятся, например, ата (отец), ана (в алтайском произношении
ана — мать), Ш и ачЬ (младший брат, сыновья брата), апа и а'я (старшая и
младшая сестры и др.), каИн (невестка).
Еще более поразительно у южных алтайцев сохранение до начала XX в.
элементов религиозного шаманского культа. Отметим прежде всего
жертвоприношение овец и лошадей с обычаем выставлять голову и шкуру
животных, принесенных в жертву. Божества тюрков, упоминаемые в орхонских
надписях, — Кок-Тенгри (синее небо) и Йер-Су (земля и вода) — под теми
же названиями почитались южными алтайцами вплоть до революции.
Рассмотрим материал, относящийся к группе теле. Термин «теле»
известен в китайских источниках с V в.; он сменил термин «гао-гюй». В
династийной хронике Вэй-шу упоминаются наименования двенадцати родов,
входивших в состав предков гаогюйцев-теле: 1) Лифули, 2) Тулу, 3)
Ичжань, 4) Далань, 5) Кухэ, 6) Дабо, 7) Алунь, 8) Моюнь, 9) Сы-фынь, 10)
Фуфуло, И) Киюань, 12) Юшупей. Термином «теле» обозначали, видимо, все
кочевые скотоводческие племена, т. е. по признаку кочевого образа жизни. Только этим, вероятно, и можно объяснить сообщение Суйской летописи о
том, что телеских родов насчитывается свыше 8000 и расселены теле на
огромной территории — от Маньчжурии до Каспийского моря. Китайские
источники отмечают различие между тугю и теле по линии похоронного
обряда. Они свидетельствуют, что теле погребали своих умерших в землю, а
тугю их сжигали. Это различие подтверждают и наши археологи,
исследующие могильники Алтая рассматриваемого времени.
В истории Танской династии (618—907) содержатся дополнения о
гаогюйских поколениях, т. е. о теле, из которых упоминаются: 1) Сйянто,
2) Байегу, 3) Пугу, 4) Тунло, 5) Хуно, 6) Киби, 7) Доланьге, 8) Адйе, 9)
Гэлолу, 10) Басими, 11) Дубо, 12) Гулигань, 13) Байсщ 14) Хуейе.
Объединения теле и тугю едва ли были постоянными. Вследствие причин,
рассмотренных выше, состав их был текучим и часто менялся. Не вызывает
сомнения лишь их культурно-бытовая общность, зафиксированная сообщением
китайских хроник и подтверждаемая археологическими данными. Однако в
отношении языка были различия, судя по-языкам разных современных
тюркоязычных народностей и племен, связанных своим происхождением с
тюркским каганатом. Правда, различия эти содержатся в рамках родственных
между собой тюркских языков.
Приведенный выше материал об историко-культурном родстве современных
южных алтайцев с племенами тугю и теле китайских источников делает
особенно важным и необходимым рассмотрение этнонимов тугю и теле в
сопоставлении с родо-племенными названиями современных алтайцев.
Китайские источники содержат данные об этнонимах только для племен теле и
не дают материалов по этнонимам племен тугю. Однако этот пробел
восполняется орхоно-енисейскими надписями, где наименования племен и
родов, входивших в объединение тюрк, представлены довольно полно; они
включают и те, которые, согласно китайским источникам, относятся к
племенам теле. В упомянутых каменописных памятниках встречаются
этнонимы: тюрк, огуз, или тогуз-огуз, телес, кыпчак, тюргеш, карлук,
тардуш, уйгур, кыргыз, байырку, курыкан, тонера, ба-смалы и др.
Некоторые из них известны и по китайской летописи, в которой они
причислены к племенам теле. Таковы, например, гэлолу (карлук), сйянто
(сир-тардуш ), гулигань (курыкан), тунло (тонгра)у байегу (байырку ),
басими (басмалы ).
|