В связи с кратким обзором политической истории алтайских племен необходимо рассмотреть вопрос об этническом происхождении алтайцев.

Проблема этногенеза тюркоязычных племен Алтая в этнографии народов Сибири относится к числу наиболее трудных и неразработанных. Несмотря на то, что Алтай с давних пор привлекал внимание ученых, его истории коснулись только два ученых — В. В. Радлов и Н. А. Аристов, и то не специально, а, можно сказать, попутно. В. В. Радлов высказал мнение, что Алтай является древнейшей родиной тюркских племен, и полагал, что изучение тюркоязычных племен Алтая, которому он посвятил ряд лет, может пролить свет на вопрос о происхождении тюрков вообще и их быта в древний период. Другой исследователь, Н. А. Аристов, также исходил из того, что Алтай является прародиной тюрков вообще. Рассматривая происхождение и этнический состав всех тюркских племен и народностей, он уделил некоторое внимание и южно-сибирским тюркским племенам, в том числе алтайцам, как южным, так и северным. Н. А. Аристов высказал предположение, что южные алтайцы являются потомками гаогюйских племен, именовавшихся в китайских источниках также термином «теле». Относительно северных алтайцев он поддержал мнение Радлова, что это отуреченные енисейские остяки (кеты) и самоеды.

Отсюда следует, что попытка выяснить специально происхождение алтайцев предпринимается по существу впервые. Я делаю это вопреки пессимистическому утверждению В. Радлова: «Едва ли окажется когда-либо возможным разрешить вопрос о происхождении древнейших обитателей Сибири». Приведенное мнение крупного специалиста навеяно бессилием буржуазной науки в решении сложных и трудных исторических проблем. Решение таких задач по силам только советской исторической науке, вооруженной методом диалектического материализма, опирающейся на гениальные исследования классиков марксизма. Особенно большой вклад в изучение проблем этногенеза внес своими исследованиями И. В. Сталин. Его труды по национальному вопросу, учение о нации и особенно новый труд «Марксизм и вопросы языкознания» заложили прочную теоретическую основу для разработки вопросов происхождения того или иного народа. Напомним такие плодотворные творческие идеи и положения И. В.

Сталина, как определение процесса исторического развития языка от языков родовых к языкам племенным, от языков племенных к языкам народностей и от языков народностей к языкам национальным; указание на необходимость изучать язык «в неразрывной связи с историей общества, с историей народа, которому принадлежит изучаемый язык и который является творцом и носителем этого языка», на то, что в процессе исторического развития племена и народности дробились и расходились, смешивались и скрещивались, на характер скрещивания языков, когда один из языков выходит победителем, и др. Опираясь на идейно-теоретическое богатство классиков марксизма, советские этнографы и историки разработали не только методологию, но и методику этногенетических исследований. Одним из основных достижений в этом отношении нужно признать комплексное привлечение различных исторических источников: лингвистических, археологических, этнографических, антропологических, письменных, фольклорных, данных топонимики и т. д. Только всестороннее использование различных исторических источников дает прочную фактическую основу для решения вопросов о происхождении того или иного народа и позволяет при помощи научного исторического анализа выяснить эти трудные и сложные вопросы.

Выяснение вопросов происхождения алтайцев целесообразно вести раздельно по двум крупным группам (определяемым по географическому признаку): южной и северной, так как между ними существуют весьма резкие .различия по языку, культуре и быту, а также и в антропологическом типе.

К южной группе относятся собственно алтайцы, теленгиты, телесы; к северной — шорцы, челканцы, кумандинцы и тубалары, хотя среди последних в языке и в особенностях культуры и быта, да и в антропологическом типе, прослеживаются отдельные элементы, характерные и для южной группы алтайцев. Это можно объяснить географическим положением тубаларов, находящихся на границе между северными и южными алтайцами, что способствовало возникновению культурно-исторических связей и смешению тубаларов с южными алтайцами.

Общеизвестно, что южные алтайцы в лингвистических классификациях тюркских языков относятся к той группе, в которую входят также киргизы, казахи, часть узбеков (поселившаяся на территории современного Узбекистана в связи с распадом Улуса Джучия в начале XVI в., при Шейбани-хане, и до революции часто называвшаяся кочевыми узбеками), башкиры, тобольские и барабинские татары и др.Эта группа тюркских языков именуется северо-западной, или кыпчакской, вследствие того, что современные тюркоязычные народности, говорящие на языках и диалектах данной группы, по своему языковому происхождению связаны с тюркоязычными племенами и народностями, входившими в политическое объединение под главенством кыпчаков — половцев русских летописей, или команов византийских письменных источников. Северные алтайцы по признакам, положенным в основу классификации, относятся к другой, так называемой северо-восточной группе тюркских языков, которую по основному ее языку именуют еще уйгурской.

Различия в формах хозяйства, культуры и быта южной и северной групп алтайцев весьма велики. Этнографическое своеобразие южных -и северных алтайцев сложилось на различной материальной основе и в различных географических условиях (в пределах Горного Алтая). Этнографические особенности культуры и быта южных алтайцев выросли, как мы видели, на базе кочевого и полукочевого пастбищного скотоводства, в то время как у северных алтайцев они вырабатывались в течение многих столетий на основе пешей охоты на зверя, таежного рыболовства, мотыжного земледелия и собирания диких съедобных растений. У южной и северной групп алтайцев наблюдается резкое различие в форме, конструкции и материале жилища и одежды, в характере и способе приготовления пищи, в средствах передвижения, в устном народном творчестве и изобразительном искусстве, в нравах и обычаях, в обрядах и культе.

Наконец не вызывают сомнения и большие антропологические различия между южной и северной группами алтайцев. Южные алтайцы, так же как тувинцы, буряты, монголы, якуты, относятся нашими советскими антропологами к наиболее монголоидной, так называемой цен-тральноазиатской, группе населения Сибири. У северных алтайцев мон-голоидность основных антропологических признаков выражена гораздо слабее; у них наличествуют европеоидные признаки; они относятся, вместе с рядом угорских и самодийских народностей, к уральской группе. Таким образом северные алтайцы, особенно шорцы и кумандинцы, по измерительным и описательным признакам обнаруживают общность антропологического типа не с южными алтайцами, а с обскими уграми — хантами и манси.

Следовательно, раздельное рассмотрение вопросов происхождения и этнического состава южных и северных алтайцев отнюдь не диктуется удобством научного анализа, а является необходимым по существу.

Наиболее ранние данные о физическом типе древнейших насельников Горного Алтая дает палеоантропологический материал из древнейших алтайских погребений. Он свидетельствует, что во II и I тысячелетиях до н. э. на Алтае жило население древнего европеоидного облика, резко отличное от монголоидного физического типа современных южных алтайцев. По физическому типу и общности культуры эти древнейшие насельники были родственны населению Минусинской котловины и, видимо, относились к той группе племен, которые в китайских источниках именовались динлинскими. Известное фундаментальное исследование С. В. Киселева «Древняя история южной Сибири» на большом археологическом, в том числе и палеоантропологическом, материале вполне убедительно решает вопрос о физическом типе и характере культуры динлмнов.

Проникновение монголоидного физического типа в Горный Алтай относится к середине I тысячелетия до н. э. Оно усилилось, видимо, с гуннского времени. Есть все основания предполагать, что монголоидное население, проникавшее в Алтай, как об этом говорят археологические памятники, через Туву и северо-западную Монголию, было преимущественно тюркоязычным, что совершенно бесспорно уже для VI в. н. э. Палеоантропологический материал дает полную возможность зафиксировать физическое смешение монголоидных пришельцев с динлинскими племенами. Скрещение монголоидных племен с местными динлинами, разумеется, не ограничивалось физическим смешением. Наоборот, в большей степени оно проявлялось в отношении культуры и языка. Нет никакого сомнения в том, что уже в первых веках нашей эры тюркские языки на Алтае оказались победителями. Кроме того, анализ археологических памятников Алтая последних веков I тысячелетия до н. э. и первых веков н. э. устанавливает для этого периода наличие культурных связей и контакта алтайских племен с кочевническим населением Средней Азии, видимо с массагетскими племенами (юэджи китайских источников) и племенами, обитавшими на территории степей современной западной Сибири, Семиречья, южного Приуралья. Необходимо предположить и взаимное смешение тех и других, что, конечно, влияло на этнический состав населения Алтая и усложнялЮ его.Следовательно, уже наиболее ранние данные об этническом составе древних алтайцев свидетельствуют об их сложном и разнородном происхождении и не подтверждают предположения об этнической чистоте тюрков Алтая, как не подтверждают и другого предположения, высказанного Радловым, что Алтай является прародиной тюрков, поскольку, согласно антропологическим данным, монголоидные тюрки лишь постепенно сменяют местные динлинские племена.

Господство монголоидного физического типа в Горном Алтае устанавливается только в первые века нашей эры, что вполне согласуется со свидетельством китайских летописных источников об обитании на Алтае тюркоязычных племен (теле, тугю, кыпчаки и т. д.). Этнический состав населения Горного Алтая становится известным с VI в., когда возникает тюркский каганат. Происхождение последнего связано с тюрко-язычными племенами Алтая, которые, по данным китайских летописей, входили в две большие группы: теле и тугю. Оба приведенных термина обозначают собирательное название для группировок алтайских племен.

Из них тугю, как сказано, создали новое военно-административное объединение, первым каганом которого был Тумынь. Военно-административный и политический центр тюркского каганата вскоре же был перенесен в Монголию. Узкие горные долины и степи Алтая, бедные зимними пастбищами, не могли обеспечить содержание огромных стад многочисленной кочевой знати тюркского каганата. Обширные степи Монголии были более подходящими для этого. Вероятно, именно этим и объясняется то обстоятельство, что местопребывание господствующей и правящей аристократической верхушки больших, но обычно временных военно-административных объединений кочевников в восточной части Центральной Азии как до тюркского каганата, так и после него находилось преимущественно в Монголии.

Тюркоязычные племена Алтая и прилегающих к нему районов, составившие ядро тюркского каганата, не представляли единой народности, а отличались довольно пестрым этническим составом, причем непостоянным и довольно неустойчивым. Этнический состав алтайских тюрков не мог быть устойчивым в тех исторических условиях, ибо этому препятствовали прежде всего отсутствие экономической общности, прочной государственной власти и кочевой быт. Будучи объединены общей политической властью тюркских каганов, племена Алтая и прилегающих к нему районов, входившие в объединение «тюрк», по существу жили своей обособленной жизнью.

Они говорили на собственных языках и диалектах, — правда, родственных между собой, — и имели собственные этнические наименования; кроме того, они различались в отношении некоторых обычаев и религиозных обрядов. Наконец они часто находились во враждебных отношениях, совершая взаимно вооруженные набеги с целью захвата добычи и пленников. О взаимных вооруженных набегах племен теле и тугю неоднократно говорится в китайских источниках. Организация походов, набегов с целью грабежа и захвата пленных составляла основу политики кочевой аристократии тюркского каганата, как и других подобных военно-административных объединений кочевников. В этих условиях в различных частях тюркского каганата постоянно возникали и распадались (в зависимости от успехов или неудач организаторов) временные мелкие и крупные группировки различных племен и родов, отражавшие стремление кочевой верхушки к захвату богатств и власти. Но это также приводило к тому, что различные племена и роды (или группировки их) постоянно дробились и расходились, смешивались и скрещивались. Возникновение и распадение таких временных родо-племенных объединений облегчалось простотой производственной структуры и экономической жизни кочевников, о чем сказано выше.

Обращаясь к выявлению этнического состава алтайцев периода тюркского каганата, необходимо иметь в виду прежде всего динлинский этнический элемент. Динлины, если применить это название китайской летописи к дотюркскому населению Алтая, с течением времени совершенно ассимилировались в среде тюркоязычных алтайских племен, утратив свой язык и восприняв тюркский. Однако динлинские племена внесли в монголоидную по антропологическому признаку среду тюрков Алтая черты своего европеоидного физического типа. Эти черты до сего времени проявляются у отдельных алтайцев и хакасов, среди которых встречаются светловолосые и светлоглазые типы. Таким образом динлинский этнический компонент в среде алтайцев устанавливается не только по историческим, но и по антропологическим данным.

Не может вызывать сомнения также и смешение тюркоязычных алтайских кочевников с монголами. На это указывают, например, данные древнетюркского языка, зафиксированного в енисейско-орхонских надписях, в котором П.Пельо обнаружил отдельные монгольские лексические элементы (в титулах и званиях аристократической верхушки тюрков), выраженные также и грамматически (например употребление монгольского множественного числа).

Об этническом составе тюркоязычного населения Алтая и прилегающих к нему районов имеются документальные известия прежде всего в енисейско-орхонских каменописных памятниках древнетюркского языка, затем в китайских династийных хрониках. В упомянутых надписях встречаются этнонимы: тюрк, огуз, кыпчак, карлук, кыргыз, толес, тардуш,. тюргеш, уйгур, чик, аз и др. В китайских летописях сообщаются наименования отдельных племен и родов, входящих в объединения теле и др.Большинство из перечисленных этнонимов сохранилось в родоплеменных названиях современных алтайцев, являясь важнейшим свидетельством историко-генетической связи их с тюркоязычным населением Алтая VI—VIII вв.

Термин «тюрк» выступает в орхонских надписях как название политического объединения, представляющего в этническом отношении сложный конгломерат. В китайских источниках это название передано термином «тугю» с указанием местообитания их в южном Алтае уже в первой половине V в. В генеалогической легенде о происхождении тугю, зафиксированной летописью, подчеркивается родственное происхождение племен тугю. Эту легенду, как известно, удачно интерпретировал Н. А. Аристов, связавший ее с этнонимами и топонимикой у современных алтайцев. Эта легенда отражает также и некоторые особенности общественных и семейных отношений (черты матриархата, минорат), религиозных представлений и обрядов (тотемизм, магическое воздействие на погоду). Из последних особенно интересно сопоставить умение старшего из братьев — родоначальников тугю (родившегося от волчицы) вызывать ветры и дожди. Этнографам хорошо известно, что до революции у южных алтайцев была особая категория колдунов (ядачы), которым приписывалось умение вызывать любую погоду при помощи камня «яда-таш».

Историко-культурное родство современных алтайцев с тюрками тугю особенно хорошо устанавливается на археологическом и этнографическом материале. Китайская летопись Тан-шу содержит описание быта тугю, которое необходимо напомнить здесь в выдержках для сопоставления.

«Обычаи тукюесцев: распускают волосы, левую полу наверху носят; живут в палатках и войлочных юртах, переходят с места на место, смотря по достатку в траве и воде; занимаются скотоводством и звериною ловлей; питаются мясом, пьют кумыс; носят меховое и шерстяное одеяние. Из оружия имеют: роговые луки со свистящими стрелами, латы, копья, -сабли и палаши. Знамена с золотою волчьей головой. . . Искусно стреляют из лука с лошади... Письмен (китайских, — Л. П.) не имеют. Количество требуемых людей, лошадей, податей и скота считают по зарубкам на дереве. . . Тело покойника полагают в палатке. Сыновья, внуки и родственники обоего пола заколают лошадей и овец и, разложив перед палаткой, приносят в жертву. . . Потом в избранный день берут лошадь, на которой покойник ездил, а вещи, которые он употреблял, вместе с покойником сожигают, собирают пепел- и зарывают в определенное время года...». Далее описываются похороны богатого человека и указывается на обычай ставить при могиле «нарисованный облик покойника» и камни по количеству убитых им врагов. «Обыкновенно, если он убил одного человека, то ставят один камень. У иных число таких камней простирается до ста и даже до тысячи. По принесении овец и лошадей в жертву до единой вывешивают их головы на вехах. . . По смерти отца, старших братьев и дядей по отце женятся на мачехах, невестках и тетках. . . Буквы письма их походят на буквы народа Ху. . . Пьют кобылий кумыс и упиваются допьяна. Поют песни, стоя лицом друг к другу. Поклоняются духам, веруют в волхвов. . .».

Вещевой материал, добытый археологами из раскопок могильников тюркского времени, рисует быт кочевников алтайских тугю теми же чертами, что и летопись. Кроме скотоводства, бывшего основным занятием алтайских тугю, о чем говорят костные остатки лошади, овцы, козы, верблюда, яка, им были известны охота на зверя (изделия из рога марала, лося, горного козла, обрывки меховой одежды, шкурок пушных зверей) и частично земледелие (находки ручных каменных жерновов). О наличии у алтайских тугю земледелия свидетельствуют также следы оросительных каналов. С. В. Киселевым были обнаружены и следы плавки железной руды в южном Алтае.При исследовании алтайских могильников описываемого времени археологами обнаружено также захоронение покойника с трупосожжением.

Наконец археологический материал подтверждает сообщение китайской летописи об обычае ставить каменные изображения покойника и камни у могилы богача, о наличии перечисленного выше оружия: луков, свистящих стрел, сабель и др.

В еще большей степени описание быта тугю китайской летописью подтверждается этнографическими материалами по южным алтайцам, относящимся к концу XIX и началу XX в. Южные алтайцы носили длиннополые шубы, запахивающиеся левой полой наверх, и жили в войлочных юртах, но волосы уже заплетали в косу. Они так же пасли скот зимой и летом на пастбищах и охотились на зверя. Свистящие стрелы употреблялись ими при охоте в глухих районах Алтая вплоть до революции. Данные о количестве скота, долгах и т. п. они изображали зарубками на деревянных дощечках (кере агаш). Питались южные алтайцы мясом и кумысом. Опьяняли себя молочной самогонкой (ара-кой) и так же при угощении становились друг против друга на одно колено и пели песни. Обычай жениться на вдовах, оставшихся после старших братьев, был тоже широко распространен у южных алтайцев.

Сохранилась и терминология родства, бытовавшая у южных алтайцев и зафиксированная каменописными орхоно-енисейскими памятниками. К таким терминам относятся, например, ата (отец), ана (в алтайском произношении ана — мать), Ш и ачЬ (младший брат, сыновья брата), апа и а'я (старшая и младшая сестры и др.), каИн (невестка).

Еще более поразительно у южных алтайцев сохранение до начала XX в. элементов религиозного шаманского культа. Отметим прежде всего жертвоприношение овец и лошадей с обычаем выставлять голову и шкуру животных, принесенных в жертву. Божества тюрков, упоминаемые в орхонских надписях, — Кок-Тенгри (синее небо) и Йер-Су (земля и вода) — под теми же названиями почитались южными алтайцами вплоть до революции.

Рассмотрим материал, относящийся к группе теле. Термин «теле» известен в китайских источниках с V в.; он сменил термин «гао-гюй». В династийной хронике Вэй-шу упоминаются наименования двенадцати родов, входивших в состав предков гаогюйцев-теле: 1) Лифули, 2) Тулу, 3) Ичжань, 4) Далань, 5) Кухэ, 6) Дабо, 7) Алунь, 8) Моюнь, 9) Сы-фынь, 10) Фуфуло, И) Киюань, 12) Юшупей. Термином «теле» обозначали, видимо, все кочевые скотоводческие племена, т. е. по признаку кочевого образа жизни.

Только этим, вероятно, и можно объяснить сообщение Суйской летописи о том, что телеских родов насчитывается свыше 8000 и расселены теле на огромной территории — от Маньчжурии до Каспийского моря. Китайские источники отмечают различие между тугю и теле по линии похоронного обряда. Они свидетельствуют, что теле погребали своих умерших в землю, а тугю их сжигали. Это различие подтверждают и наши археологи, исследующие могильники Алтая рассматриваемого времени.

В истории Танской династии (618—907) содержатся дополнения о гаогюйских поколениях, т. е. о теле, из которых упоминаются: 1) Сйянто, 2) Байегу, 3) Пугу, 4) Тунло, 5) Хуно, 6) Киби, 7) Доланьге, 8) Адйе, 9) Гэлолу, 10) Басими, 11) Дубо, 12) Гулигань, 13) Байсщ 14) Хуейе.

Объединения теле и тугю едва ли были постоянными. Вследствие причин, рассмотренных выше, состав их был текучим и часто менялся. Не вызывает сомнения лишь их культурно-бытовая общность, зафиксированная сообщением китайских хроник и подтверждаемая археологическими данными. Однако в отношении языка были различия, судя по-языкам разных современных тюркоязычных народностей и племен, связанных своим происхождением с тюркским каганатом. Правда, различия эти содержатся в рамках родственных между собой тюркских языков.

Приведенный выше материал об историко-культурном родстве современных южных алтайцев с племенами тугю и теле китайских источников делает особенно важным и необходимым рассмотрение этнонимов тугю и теле в сопоставлении с родо-племенными названиями современных алтайцев. Китайские источники содержат данные об этнонимах только для племен теле и не дают материалов по этнонимам племен тугю. Однако этот пробел восполняется орхоно-енисейскими надписями, где наименования племен и родов, входивших в объединение тюрк, представлены довольно полно; они включают и те, которые, согласно китайским источникам, относятся к племенам теле. В упомянутых каменописных памятниках встречаются этнонимы: тюрк, огуз, или тогуз-огуз, телес, кыпчак, тюргеш, карлук, тардуш, уйгур, кыргыз, байырку, курыкан, тонера, ба-смалы и др. Некоторые из них известны и по китайской летописи, в которой они причислены к племенам теле. Таковы, например, гэлолу (карлук), сйянто (сир-тардуш ), гулигань (курыкан), тунло (тонгра)у байегу (байырку ), басими (басмалы ).